С такими тяжелыми мыслями Гордон вышел из механо и помог выбраться Виктории. Впереди, на расстоянии пятисот футов от них, дорога обрывалась, и начиналось растрескавшееся волнообразное месиво из расплавившегося и потом застывшего асфальта, вздыбившихся бетонных плит, песка и щебня.
– Где Кит? – шепотом спросила Виктория, разглядывая жуткую черную гору на горизонте, исполинские башенные краны и усталых солдат в зимнем обмундировании, выстроившихся по периметру бедствия в плотном двойном оцеплении.
– Где же ему быть. Там, – сказал Гордон, махнув рукой в сторону страшного горного хребта.
Виктория немедленно рванулась в указанном направлении, да так яростно, что Гордону пришлось крепко схватить ее за воротник собольей шубы. Военные в оцеплении относились к своим обязанностям до крайности серьезно, бдительно охраняя руины от мародеров, бессовестных зевак, потенциальных террористов, а также ушлых репортеров, готовых пойти на что угодно, чтобы сделать сенсационные снимки государя, оплакивающего то, что он так сильно любил.
– Виктория, уймись. Никто тебя туда и близко не пропустит без специального допуска, спецодежды, респиратора и двухчасового инструктажа. А будешь настаивать – подстрелят, сначала в ногу, потом в голову.
– Так выдай мне этот дурацкий допуск! Ты ведь можешь!
– Нечего тебе там делать. Я сообщил генералу Сабри, что мы заедем, Салех подойдет сюда минут через десять и поговорит с нами.
– Зачем мне разговаривать с твоим дурацким генералом! Мне надо поговорить с братом! – почти крикнула Виктория.
– Да. Только Кит все еще страшно зол на тебя, и я очень сомневаюсь, что ты его сегодня увидишь. По крайней мере, Салех передаст ему то, что ты хотела сказать.
Виктория замолчала, кусая губы. Ссора с братом терзала ее до невозможности, отравляя ей счастливое воссоединение с полоумным любовником. До сих пор, что бы она не вытворяла, Кит не злился на нее больше десяти, в крайнем случае, пятнадцати минут, после чего приносил младшей сестренке глубочайшие извинения и корзинку свежей клубники с кувшинчиком взбитых сливок. Но теперь они не разговаривали уже полтора месяца! Виктория была расстроена, подавлена и очень сильно беспокоилась.
– Мне не нравится, что Кит в этих руинах, – сказала она Гордону жалобно и всхлипнула.
Гордону, надо заметить, тоже абсолютно не нравилось, что их милость проводит здесь столько времени. Это было не только тяжелейшим испытанием для самой закаленной психики. Это было еще и невероятно опасно. Даже полгода спустя после падения Копилка продолжала агонизировать. Здание утробно вздыхало, корчилось в судорогах и проседало, обрушивая на головы рабочим лавины мраморных и бетонных блоков, стальных балок и арматуры. Тлеющий глубоко в недрах Копилки и все еще непотушенный пожар время от времени выплескивался из-под обломков камней и строительного мусора языками оранжевого пламени и фонтанами расплавленного стекла, пластика и металла.
Ситуация усугублялась тем, что запрятанные в специальных укрепленных герметических шахтах на глубине двух миль под землей сверхмощные генераторы, которым надлежало питать здание в случае чрезвычайных ситуаций, после катастрофы включились автоматически и, поскольку добраться до них сейчас не было никакой возможности, продолжали исправно работать. То есть исправно подпитывать смертоносным электричеством тугие клубки искрящих проводов, кабели под высоким напряжением, искореженные лифтовые конструкции и прочие сложные механизмы.
Но и это было далеко не все. Сорок технических подземных этажей, подсобные помещения, подвалы и подземные гаражи после взрыва полностью затопило. Теперь внизу плескались чудовищные озера бурлящего наэлектризованного кипятка, напоминая о себе вырывающимися из-под груд камней и строительного мусора гейзерами раскаленного пара.
Санитарно-эпидемиологическая обстановка тоже оставляла желать много лучшего. Четыре миллиона трупов, невзирая на морозы, служили на редкость благодатным питательным субстратом для паразитов, червей, насекомых, бродячих собак и крыс. Крысы! Грызуны стекались сюда из всех уголков столицы, превратив руины Копилки в собственное царство. Они пожирали гниющие остатки пищи из кафетериев, ресторанов и гипермаркетов, любые материалы, содержащие органику, а также, увы, человеческие останки. Они безудержно пировали, гадили и размножались. Чтобы хоть как-то приостановить этот процесс, целая армия дезинсекторов неустанно заливала обугленные камни цистернами яда и мощнейших антисептиков.
Кит проводил по восемнадцать-двадцать часов в сутки в серо-зеленых облаках гари, пепла, дыма и крысиного яда, на сорокаградусном морозе, координируя работу двухсот тысяч техников, инженеров, пожарных, спасателей и солдат. Он произносил перед ними вдохновенные речи, он исступленно орал на них, он понукал, подгонял, умасливал, улещивал, проклинал, с одинаковой щедростью раздавая оплеухи, подзатыльники, премии, медали и звания. Он был совершенно одержим желанием все исправить. А исправить все он мог одним-единственным способом. Как можно быстрей ликвидировать этот жуткий кавардак и выстроить на месте старого здания новое. Гораздо лучше. И гораздо выше.
